Русь Великая

Без разрешения dazzle.ru использование материалов запрещено. Ставьте, пожалуйста, гиперссылку.

Подписка на: журнал «Организмика», газету «Пенсионер и общество».

Книги: Организмика – фундаментальная основа всех наук. Том I-III, Впервые на Земле, История возникновения мировой цивилизации, Книга Ра, Языки мира, История славян русов, Славянская энциклопедия, Энциклопедия свастических символов, Энциклопедия Организмики.


Карибский кризис: за пять минут до ядерной атаки

Сергей Васильев, 20.04.2012 г.

Уважаемая редакция!

С огромным интересом прочитал в мартовском номере газеты статью «В Сарове мне показали Кузькину мать!». («Президент», № 3 (293) март 2012 года). В публикации органично переплетаются загадочная древность и новейшая история, связанная с неутомимой и благородной деятельностью отечественных учёных по созданию самого передового и самого мощного оружия в мире для защиты нашей державы. Как известно, ядерные, термоядерные и водородные бомбы – это оружие сдерживания. Не будь у нас всего этого, американские ястребы со своими, как вы правильно написали, «насквозь милитаризованными душонками» расклевали бы нас ещё полвека назад. Современная молодёжь практически ничего не знает о том, что в новейшей истории поименовано Карибским кризисом. Ничего удивительного: в ту пору Володя Путин учился в начальной школе, а Димы Медведева ещё и на свете не было. Если есть возможность, расскажите о том непростом времени, когда СССР и США реально стояли на пороге «горячей войны»…

Сергей Лукьяненко

Герой гордится флотской службой

Итак, тему подсказало письмо.

О Карибском кризисе написаны книги. Историки и публицисты советской эпохи обращались к этой теме неоднократно.

Но нам с вами в данном случае гораздо интереснее познакомиться со свидетельствами очевидцев, которые, находясь в самой гуще событий, порой даже и не догадывались об их истинных масштабах.

Понимание пришло потом – с годами, со временем.

В ту пору будущему вице-адмиралу и начальнику Каспийского высшего военно-морского училища им. С.М. Кирова Василию Александровичу Архипову не было и сорока лет. Обратимся к его воспоминаниям, опубликованным спустя десятилетия.

- Как русский офицер я считаю свою морскую судьбу счастливой. Моё поколение было не только свидетелем, но и участником освоения и создания мощного океанского ракетно-ядерного флота и современных военно-морских баз на всех морских театрах нашей страны. С семидесятых годов военно-морской флаг кораблей нашей Родины развивался везде, на всех морях и океанах, где затрагивались её интересы.

Мне пришлось начинать офицерскую службу в середине сороковых годов на самой маленькой должности на самой маленькой подводной лодке, которая и называлась «Малюткой». С начала 50-х годов служба продолжалась на средних и больших подводных лодках послевоенной постройки с совершенно новым решением целого ряда технических проблем в управлении ПЛ (подводных лодок) с новым оружием. Эти подводные лодки по своим боевым возможностям были лучшими дизель-электрическими подводными лодками в мире. В начале 60-х годов на заре создания атомного флота командование направило меня на стажировку. На атомную ракетную ПЛ. К сожалению, на ней произошла серьёзная авария атомного реактора. И в результате этого - радиационное облучение личного состава. После лечения врачи вынесли вердикт - не годен к службе на атомных кораблях. Но по долгу своей дальнейшей службы я знал и бывал на большинстве новых кораблей, вступающих в строй. Изменения в их технических и боевых возможностях рождали не только гордость за страну, которая сумела в короткий срок их спроектировать и замысел воплотить в жизнь, но и изумление. Я рассказываю о своей службе только для того, чтобы подчеркнуть, что техническая революция в стране, особенно наглядно проявилась в прогрессе развития корабельного состава ВМФ. В свое время Ф.Энгельс сказал, что о техническом могуществе государства можно судить по кораблю, который это государство способно построить. Послевоенная история развития ВМФ нашей страны, как и флотов ведущих государств мира, подтвердила правильность этого заключения. Ведь современный корабль строит всё государство - сотни институтов, лабораторий, полигонов, заводов. К сожалению, из сообщений средств массовой информации мы знаем, что Россия в настоящее время не способна не только построить, но и достроить стоящие на стапелях корабли…

За годы флотской службы было много радостного и грустного, торжественного и трагического. Но в памяти особенно остро отложилось восхищение и преклонение перед мужеством, героизмом, выдержкой, патриотизмом матросов, старшин и офицеров в самых экстремальных ситуациях. Это пришлось прочувствовать в послевоенное время, но в условиях, приближенных к боевым. При переходе четырёх подводных лодок бригады, где я был начальником штаба, в период Карибского кризиса на Кубу. Большая часть корабельных и авиационных противолодочных средств США была задействована против наших четырёх подлодок. Длительные провокационные действия американцев со стрельбой из авиационных пушек, пуском взрывных патронов, полётами самолётов и вертолётов на предельно низкой высоте, маневрированием кораблей на опасных расстояниях и курсовых углах, нарушением всех международных правил и международных соглашений об обеспечении безопасности плавания в море создали критическую обстановку. Из которой личный состав подводных лодок вышел с честью и показал себя достойным наследником безграничного мужества подводников Великой Отечественной войны.

Четыре советских подлодки против всей противолодочной мощи США

А теперь давайте обратимся к уникальному документу нашей новейшей истории. К сухой и подробной справке о Карибском кризисе, подписанной не только вице-адмиралом в отставке Василием Архиповым, но также и героическими капитанами В. Агафоновым, А. Дубивко, Н. Шумковым и Ю. Жуковым. Итак, перед вами – с незначительными сокращениями – справка «0б участии подводных лодок «Б-4», «Б-36», «Б-59», «Б-130» 69 бригады подводных лодок Северного Флота в операции «Анадырь» в период октябрь-декабрь 1962 года».

  1. В Военно-Морском Флоте подготовка к операции «Анадырь» проводилась под шифром операция «Кама». Подготовка к операции началась в марте-апреле 1962 года.
  2. Для участия в операции была сформирована 20 оперативная эскадра подводных лодок в составе: 69 бригады дизельных торпедных подводных лодок 641 проекта «Б-4»,»Б-36», «Б-59», «Б-130»; дивизии из четырёх дизельных ракетных подводных лодок 629 проекта с тремя баллистическими ракетами на борту каждой и береговой базы подводных лодок. Флагманский корабль эскадры - плавбаза подводных лодок «Д. Галкин».
  3. Командир эскадры - контр-адмирал Рыбалко Д. Ф., начальник штаба эскадры - капитан 1 ранга Баранов Н.М., начальник политотдела эскадры - капитан 1 ранга Васильев Б.А. Командир 69 бригады ПЛ контр-адмирал Евсеев после инструктажа в Москве неожиданно лег в госпиталь, и за день до выхода на операцию командиром бригады назначен капитан 1 ранга Агафонов Виталий Наумович. Начальник штаба бригады - капитан 2 ранга Архипов Василий Александрович, заместитель командира бригады по политчасти - капитан 2 ранга Смирнов Б.Н. Командиры подводных лодок 69 БПЛ: «Б-4» - капитан 2 ранга Кетов Р.А., «Б-36» - капитан 2 ранга Дубивко А.Ф., «Б-59» - капитан 2 ранга Савицкий В.С., «Б-130» - капитан 2 ранга Шумков Н.А.
  4. Подготовка к операции завершилась 30 сентября 1962 года погрузкой на каждую подводную лодку по 21 торпеде с обычным зарядом и по одной торпеде с ядерным зарядом.
  5. Инструктаж командиров подводных лодок и проводы на операцию провели первый заместитель Главнокомандующего ВМФ адмирал Фокин В.А. и начальник штаба Северного Флота вице-адмирал Рассохо А.И. Адмирал Фокин В. А. выступил перед личным составом 69 бригады подводных лодок и сказал, что бригаде предстоит выполнить специальное задание Советского правительства: совершить СКРЫТНЫЙ переход через океан и прибыть в новый пункт базирования в одной из дружественных стран. За несколько часов до выхода командирам ПЛ были вручены «совершенно секретные» пакеты, которые разрешалось вскрыть после выхода из Кольского залива. О стране нового базирования личному составу бригады разрешалось сообщить только с выходом подводных лодок в Атлантический океан. Выход ПЛ на операцию осуществлен в 4 часа утра 1 октября 1962 года из г. Сайда. Ракетные подводные лодки, штаб 20 эскадры и плавбаза ПЛ «Д. Галкин» должны были выйти после прихода подводных лодок 69 бригады ПЛ на Кубу, но приказа на их выход так и не последовало. Береговая база ПЛ 20 эскадры была погружена на суда Министерства морского флота, прибыла на Кубу в октябре и там осталась.
  6. Преодолевая противодействие Норвежского, Фареро-Исландского противолодочных рубежей и рубежа о. Ньюфаундленд - Азорские о-ва – четыре ПЛ 69 бригады прибыли в 20-х числах октября в назначенные районы Саргассова МОРЯ, восточнее о. Куба.

К моменту прибытия ПЛ в назначенные районы американцы обнаружили размещение ракет на о. Куба и советско-американские отношения достигли критического момента.

С 22 октября была осуществлена морская блокада острова. Для ее осуществления и поиска наших подводных лодок ВМС США задействовали свыше 200 боевых надводных кораблей, до 200 самолетов базовой патрульной авиации, 4 авианосные поисковые ударные группы с 50-60 самолетами на борту и кораблями охранения, с задачей поиска, обнаружения и уничтожения наших подводных лодок с началом боевых действий. Для обнаружения подводных лодок бригады была задействована и стационарная гидроакустическая система подводной разведки и наблюдения «СОСУС», а также береговые средства радиоэлектронной борьбы для создания радиопомех в системе управления нашими ПЛ. Практически на всех частотах при начале передачи информации из Москвы включались передатчики помех, что приводило к задержке получения приказаний ГШ ВМФ на срок от нескольких часов до суток.

Таким образом, против четырех советских дизельных ПЛ американские ВМС сосредоточили силы в сотни раз превосходящие наши по боевым возможностям. Естественно, что при такой насыщенности противолодочных сил в ограниченном районе океана вопрос обнаружения дизельных подводных лодок, вынужденных всплывать для зарядки аккумуляторной батареи, был вопросом времени, что вскоре и произошло.

Подводная лодка «Б-130» всплыла в надводное положение для ремонта вышедших из строя всех трех дизелей (заводской дефект) и была обнаружена противолодочной авиацией, а затем и надводными кораблями.

Когда факт присутствия в Саргассовом море наших ПЛ стал очевидным, деятельность противолодочных сил США ещё более активизировалась.

В результате были обнаружены в течение нескольких суток, преследовались и всплыли в надводное положение из-за полной разрядки аккумуляторной батареи:

В ходе обнаружения и преследования ПЛ противолодочными силами активно применялись взрывные источники систем обнаружения «Джули-Джезебел», взрывы которых невозможно отличить от взрывов глубинных бомб. Возможно, применялись и глубинные бомбы, т.к. на трёх ПЛ были повреждены часть антенных устройств радиосвязи, что существенно затруднило прием и передачу информации.

В одном из эпизодов преследования, гидроакустиками ПЛ «Б-36» был обнаружен шум винтов торпеды, выпущенной по подводной лодке, а когда торпеда не навелась, т.к. ПЛ быстро погружалась, эсминец пошел на таран и прошел над рубкой и центральным постом лодки. К счастью, глубина погружения к этому моменту уже была 30 метров. При всплытии ПЛ «Б-36» в надводное положение орудия и торпедные аппараты эсминца были расчехлены, приготовлены к стрельбе и направлены на подводную лодку.

При всплытии ПЛ «Б-59» самолеты и вертолеты с авианосца «РЭНДОЛФ» 12 раз облетали подводную лодку на высотах 20-100 метров. При каждом облете производилась стрельба из авиационных пушек (всего было произведено около 300 выстрелов), а при пролете над ПЛ включались поисковые прожектора с целыо ослепления людей на мостике ПЛ.

Вертолеты опускали по курсу ПЛ буксируемые ГАС и сбрасывали взрывные устройства, зависали над мостиком ПЛ и демонстративно производили киносъемки. Эсминцы маневрировали вокруг ПЛ на дистанции 20-50 метров с демонстративным наведением орудий на ПЛ, при пересечении курса ПЛ сбрасывали глубинные бомбы и гидроакустические буи, поднимали флажные сигналы и кричали в мегафон с требованием застопорить ход. Подобные же действия производились и в отношении подводной лодки «Б-130».

Обнаружению ПЛ 69 бригады способствовала и неприспособленность их к действиям в тропических условиях:

Всё это приводило к выходу из строя материальной части (снижению сопротивления изоляции антенных устройств), засоливанию водяных холодильников, разгерметизации забортных отверстий и кабельных вводов, а также к тепловым ударам и обморокам у подводников. Ограниченные запасы пресной воды не позволяли выдавать более 250 граммов воды в сутки на человека, и это в условиях сильнейшего потоотделения и обезвоживания организма. Невозможность смыть пот и грязь привели к стопроцентному заболеванию личного состава потницей в особо тяжелой гнойной форме.

Чтобы хоть как-нибудь улучшить условия обитания, командиры ПЛ были вынуждены подвсплывать для вентиляции отсеков, тем самым снижая скрытность ПЛ, что могло привести к их обнаружению.

Однако командиры ПЛ и экипажи стремились несмотря ни на что выполнить поставленные задачи. Личный состав всех ПЛ в операции проявил хорошую выносливость, сохранил высокий моральный дух в лучших традициях подводников Великой Отечественной войны. Так, после всплытия, зарядки аккумуляторной батареи и отсутствия приказания на применение оружия от Центрального командного пункта ВМФ, который управлял подводными лодками, командиры подводных лодок «Б-36» и «Б-59» самостоятельно приняли решение на погружение и отрыв от противолодочных сил, что успешно и совершили.

Только высокая ответственность, дисциплинированность и мужество командиров ПЛ не позволили развязать ядерный конфликт в ответ на провокационные действия ВМС США.

14 ноября 1962 года по приказанию главнокомандующего ВМФ подводные лодки 69 бригады начали скрытное возвращение в Кольский залив, куда благополучно прибыли в начале декабря 1962 года.

  1. Сразу же с возвращением подводных лодок в базу они были встречены комиссией Главного штаба ВМФ и командованием Северного флота, которые проверили результаты похода, составили акт проверки и представили доклад Главнокомандующему ВМФ, а затем министру обороны СССР и в ЦК КПСС.

На встрече с личным составом вернувшихся ПЛ член Военного Совета - начальник Политуправления Северного флота вице-адмирал Сизов, подводя итоги похода, выска-зался откровенно: «А МЫ ВАС ЖИВЫМИ И НЕ ЖДАЛИ».

С прибытием подводных лодок в место постоянной дислокации г. Полярный 20 оперативная эскадра подводных лодок была расформирована и 69 бригада ПЛ вошла в состав 4 эскадры ПЛ Северного флота.

  1. В январе 1963 года начальник штаба 69 бригады ПЛ и командиры подводных лодок «Б-4», «Б-36», и «Б-130» были вызваны в Москву, где докладывали о результатах похода Главнокомандующему ВМФ, а затем и Первому заместителю Министра обороны СССР Маршалу Советского Союза А. А. Гречко, который выразил неудовольствие действиями подводников и был очень удивлен, когда узнал. что подводные лодки, участвовавшие в операции «Анадырь», были не атомные, а дизельные.

А ведь впервые после Великой Отечественной войны дизельные подводные лодки столкнулись лицом к лицу с активным противодействием всей мошной противолодочной системы США, в условиях, когда мир находился на грани развязывания ракетно-ядерной войны, и вышли из этого столкновения с честью.

В апреле 1963 года, когда Фидель Кастро прибыл через Северный флот в Советский Союз на празднование 1 мая, подводные лодки 69 бригады ПЛ были выстроены для его встречи на рейде г. Североморска, а подводная лодка «Б-36» совместно с дизельной ракетной подводной лодкой была поставлена к пирсу. Фиделю Кастро была представлена ПЛ «Б-36» как участвовавшая в Карибском кризисе. Но из-за недостатка времени он посетил только ракетную подводную лодку, участие которой планировалось в операции «Анадырь».

Ни награждать, ни наказывать не стали…

Справка справкой, но есть и более живые свидетельства, просачивавшиеся в российские СМИ с середины 90-х годов. Что писали газеты по этому поводу?

19 июля 1962 года Никита Сергеевич Хрущев прибыл в Мурманск «для знакомства с жизнью северян». Главной целью визита был смотр новейших образцов военно-морского оружия в действии. Операция «Анадырь» в это время уже начиналась. В Ленинграде, Одессе и других портовых городах на суда грузилось вооружение, предназначенное для размещения на Кубе, Мурманская же военная демонстрация должна была, по замыслу устроителей, утвердить Хрущева в мысли, что курс на силовой вариант решения Карибской проблемы опирается на солидную базу.

Замысел удался. Огромный эффект произвел подводный старт баллистической ракеты. Когда она, через несколько секунд после выхода подлодки па боевую позицию, яркой звездочкой ушла в небо, советский лидер выразил полнейший восторг. Была тут, конечно, одна досадная деталь, о которой не говорилось. На самом-то деле ВМФ СССР в тот момент еще не имел в строю подводных лодок, способных наносить ракетно-ядерные удары из-под воды. Пока лишь завершались их испытания. Так что Никита Сергеевич был попросту введен в заблуждение. Как, впрочем, и многие сухопутные генералы, считавшие, что страна уже располагает мощным флотом атомных ракетоносцев.

Подлодки, ходившие к Кубе по плану операции «Анадырь», имели на борту ядерное оружие, но в виде боеголовок к обычным торпедам. О деталях рассказывает Рюрик Кетов, командовавший в том походе одной из лодок.

- Перебазирование эскадры на Кубу готовилось около года в режиме строгой секретности. За три-четыре месяца до начала операции главное командование уточнило, что дивизия ракетных подлодок полным составом в Атлантику не пойдет. За месяц до старта - новое изменение: идет даже не вся наша бригада, а всего лишь четыре лодки. О целях и задачах похода - экипажам ни слова, но теплую одежду велели сдать, а взамен выдали тропическую форму. Наконец, приказали взять на борт торпеды с ядерными зарядами. По одной на каждую лодку.

Отваливали мы в четыре утра 1 октября 1962 года. На проводы прибыл заместитель главкома ВМФ СССР адмирал Фокин, который каждому командиру вручил по листку папиросной бумаги – «боевой приказ». Ни до, ни после не доводилось мне получать таких приказов: несколько слов о скрытном переходе в Карибский бассейн и - никаких конкретных указаний.

Фокин спрашивает: «Что вам неясно?». Пауза. Василий Архипов, начальник штаба бригады, говорит: «Неясно, товарищ адмирал, зачем мы взяли атомное оружие. Когда и как нам следует его применять?». Фокин через силу выдавил что-то про информационные полномочия, которых ему не давали. Тут уж взорвался адмирал Рассохо, начальник штаба флота: «Ладно, ребята! Записывайте в свои журналы, в каких случаях надлежит применять спецоружие. Во-первых, когда вас будут бомбить и вы получите дырку в корпусе. Во-вторых, когда всплывете вас обстреляют и опять же будет дырка. В третьих, по специальному приказу из Москвы. Всё!»

Перед самым выходом в море командиры четырех лодок провели короткое совещание. Всем нам было ясно, что скрытность, доведенная до идиотизма, требует большую часть времени оставаться на глубине, Скорость больше десяти узлов мы при этом развить не сможем, в заданный район к сроку не доберемся, Поэтому договорились: сначала ныряем, миль пятьдесят идем к северу под водой. А затем всплываем и полным надводным ходом чешем до первого противолодочного рубежа НАТО.

На суше тем временем вовсю разрастался кризис между СССР и США. 22 октября президент Кеннеди объявил о введении полной блокады Кубы с моря и с воздуха. Хрущев, со своей стороны, пригласил для беседы случайно находившегося в Москве Уильяма Нокса, президента корпорации «Вестингауз».

Про того было известно, что он тесно связан с администрацией США. Советский лидер заявил, что блокировка и обыск наших судов в открытом море впредь будет рассматриваться как пиратство. И, если США поведут себя подобным образом, то он, Хрущев, «прикажет своим подводным лодкам топить американские военные корабли».

О страстях, вскипавших по обе стороны океана, экипажи наших субмарин ничего не знали. Зато вполне ощущали нарастающее внимание к себе со стороны американских ВМС. Против русской четверки их командование двинуло целую армаду…

На Кубу с нами шел командир бригады Агафонов. Он приказал лодке, которой командовал Алексей Дубивко, максимальным ходом пройти вперед и, пренебрегая скрытностью, разведать обстановку. Около Большого Антильского прохода Дубивко обнаружил эсминец американцев. Те его тоже засекли, двое суток за ним охотились. В результате на лодке сели аккумуляторы, приходилось Алексею всплывать для подзарядки. От преследования, впрочем, он оторвался.

У Николая Шумкова случилась авария с дизелями. Некоторое время он таскал за собою американцев на одних электромоторах, одновременно пытаясь произвести ремонт прямо в море. Ничего из этого не вышло, и, в конце концов, пришлось нашему транспортному судну брать лодку Николая на буксир и отводить в надводном положении к родным берегам.

Но самый драматичный эпизод связан с лодкой Василия Савицкого. Когда они всплыли для подзарядки, то прямо над собой обнаружили противолодочный самолет. Тот начал сбрасывать маркеры, обозначать цель. Уже и поисково-ударная группа всей массой разворачивалась в их сторону. Василий - снова под воду. Американцы принялись его бомбить. Но поскольку в аккумуляторах у Савицкого зарядка нулевая, ночью он опять всплыл. Прямо в объятия эсминцев США.

Выскочил Василий на мостик, за ним - Архипов, начальник штаба бригады. Третьим поднимался сигнальщик, но застрял в люке, зацепился за что-то переносным прожектором. В это время на лодку пикирует самолет и бьет трассирующими. Несколько пуль ударили по корпусу. Савицкий командует: «Все вниз! Торпедные аппараты на товсь!». (Нам же приказ был дан: стрелять атомной торпедой, если в тебя попадут).

Савицкий первым прыгает вниз - прямо на плечи сигнальщику, который никак не может освободить свой прожектор. Начштаба Архипов по этой причине задерживается па поверхности и тут замечает, что американцы что-то сигналят. Остановил он Савицкого, вытащили сигнальщика с прожектором. Передали американцам: «Прекратите провокацию». Самолеты удалились, зато корабли подошли еще ближе, взяли в кольцо. Под их наблюдением Савицкий подзарядил аккумуляторы и снова ушел под воду. Нашим стареньким дизельным лодкам, в отличие от последующих атомных, неизбежно приходилось всплывать, когда находиться далее под водой не было уже никакой возможности. Дело ведь не только в аккумуляторах, дышать было нечем. Температура в отсеках - плюс 50 по Цельсию. Электролит закипал, отравляя людей парами кислоты. Время от времени нужен был хотя бы глоток кислорода. При всплытии и мою лодку тоже обнаруживали, тоже преследовали и бомбили. Но - везло, отрывался. Хотя как-то раз действительно чуть не влип.

Кому-то из мудрых штабистов пришла в голову идея: назначить так называемый собирательный сеанс связи, в ходе которого дублировались бы все радиограммы в наш адрес за минувшие сутки. Время сеанса - ноль часов по Москве. В западном полушарии это как раз около четырех дня. При густой насыщенности противолодочными средствами, которой обладали там американцы, обнаружить нас было нетрудно.

И вот мне докладывают: «Товарищ командир, прямо по курсу - опасный сигнал, работает гидроакустический буй». Это значит, что где-то над нами висит самолет морской разведки. Даю команду уходить на глубину. А начальник связи напоминает, что как раз пора всплывать для приема «собирательной» радиограммы. Естественно, я говорю, что всплывать не буду. Тогда он отправляется с докладом к комбригу Агафонову, который держит свой вымпел на моей лодке.

Попрепирались мы немного со старшим начальником, Агафонов настаивает на всплытии. Пришлось заявить, что в подобной ситуации я вынужден сложить с себя полномочия командира. Ушел в каюту, телефон подключил к центральному посту. Агафонов тем временем приказывает прослушать горизонт. Поскольку все, вроде, чисто, лодка начинает всплывать. Я не выдержал, перешел в центральный пост. Поднял зенитный перископ - вижу самолет. А Агафонов из своего командирского отсека ничего не видит.

Когда разглядел, дал приказ уклоняться. Правильно, хотя и поздновато. Часа два мы маневрировали, сопровождаемые сериями глубинных бомб… Кое-как протянули до спасительной ночи. Всплыли, зарядились, опять пошли к Кубе. Только сеанс связи пропустили, что и было нам впоследствии поставлено в вину. Они же там, понимаешь, переживали!

Уже пик кризиса миновал, Советский Союз обязался вернуть ядерные ракеты домой, а три «Фокстрота» (тип наших лодок по натовской классификации) продолжали свои танцы вокруг Кубы. По правде сказать, это больше смахивало на затянувшуюся корриду: без малого месяц - ежедневные бомбежки, маневры на пределе сил, изматывающая гонка преследования. Всплывать мы больше не решались, пока не получили приказа уходить. Под самый Новый год вернулись на базу.

3 января меня, Архипова, Дубивко и Шумкова вызвали к главкому ВМФ С.Г. Горшкову. Сергей Георгиевич сообщил: завтра будем на докладе у Никиты Сергеевича, к этому надо хорошо подготовиться. И тут же начал указывать, что следует говорить, а чего не следует. Потом устроил нам что-то вроде экзамена. Встреча с Хрущевым не состоялась, но в Главный штаб нас вызывали ежедневно. И постоянно вносили уточнения в сценарий. В итоге получалась история, мало соответствующая действительности.

Во второй половине января вопрос слушался в Министерстве обороны. Вел заседание маршал Гречко. А нашу четверку сопровождали заместитель главкома ВМФ адмирал Фокин и капитан 1 ранга Сергеев из Главного штаба. Народу набилось - полный зал. Присутствовали в основном армейские и авиационные генералы. Но в президиуме сидели также два дядечки в гражданском. Кураторы из ЦК КПСС.

«Никита Сергеевич, - начал Гречко, - поручил мне разобраться с этим грязным делом. Безобразие! Опозорили Россию!». При этих словах упал в обморок адмирал Фокин, его вынесли на носилках. «Кто тут у вас старший?!», - не унимался Гречко. Представитель Главного штаба сидел, как приклеенный. Молчал. Тогда поднялся Архипов: «Я старший, товарищ маршал. Начальник штаба бригады».

«Иди сюда, докладывай». Памятуя инструктаж Главного штаба, Василий вытащил конспект и по нему начал излагать версию, многократно отредактированную руководством. «Что ты там трясешься со своей бумажкой? - взревели генералы. - Ты своими словами давай, правду говори!». Тогда Архипов стал докладывать, как всё было в действительности.

Мы дополняли. Продемонстрировали приказ на папиросной бумаге. Гречко взял листок двумя пальцами и захохотал: «У нас в войну боевых приказов на папифаксе не отдавали!». Пошли вопросы, один другого круче. «На каком расстоянии находились американские корабли? Почему вы по ним не стреляли? Приказа не было? А без приказа сами сообразить не могли?!». Шумков долго объяснял, что всплытие для зарядки батарей - дело вынужденное и неизбежное. «Какие батареи? - кричали генералы. - Какая зарядка?».

Сам Гречко долго не мог уяснить необходимость подобного всплытия, очень гневался за нарушение скрытности. Пришлось еще раз уточнять: к Кубе мы ходили на дизельных подводных лодках, а не на атомных. «Как не на атомных?!» - закричал маршал страшным голосом. Сдернул с носа очки и так хватил ими по столу, что только брызги полетели. Высшее военно-политическое руководство страны искренне полагало, что в Карибское море были направлены новые атомные подлодки. Позже мне стало известно, что одну такую действительно послали впереди нас, ничего нам не сообщая. Но там у них что-то сломалось, и субмарине пришлось вернуться на базу.

После того заседания нас, командиров лодок, просто вернули к месту службы. Ни награждать, ни наказывать не стали. Но и случая не упускали напомнить, что в крайне ответственной ситуации мы действовали неправильно. Хотя, по совести сказать, задача в том виде, как нам ее сформулировали, в целом была выполнена. Сверх того, мы отработали на практике взаимодействие в отдаленном районе Мирового океана. Обрели опыт преодоления противолодочных рубежей и уклонения от преследования. На своей шкуре испытали методы борьбы американского флота с подлодками противника. Система связи была усовершенствована как раз после нашего похода к Кубе, а сами подводные корабли - дооборудованы применительно к условиям действий в тропических широтах…

на начало